Неточные совпадения
Лошади подбежали к вокзалу маленькой станции, Косарев, получив на чай, быстро погнал их куда-то во тьму, в мелкий, почти бесшумный дождь, и через десяток минут Самгин раздевался в пустом купе второго класса, посматривая в окно, где сквозь мокрую тьму летели
злые огни, освещая на минуту черные кучи деревьев и крыши изб, похожие на крышки
огромных гробов. Проплыла стена фабрики, десятки красных окон оскалились, точно зубы, и показалось, что это от них в шум поезда вторгается лязгающий звук.
О Петербурге у Клима Самгина незаметно сложилось весьма обычное для провинциала неприязненное и даже несколько враждебное представление: это город, не похожий на русские города, город черствых, недоверчивых и очень проницательных людей; эта голова
огромного тела России наполнена мозгом холодным и
злым. Ночью, в вагоне, Клим вспоминал Гоголя, Достоевского.
— Познакомилась я с француженкой, опереточная актриса, рыжая,
злая, распутная, умная — ох, Климчик, какие француженки умные! На нее тратят
огромные деньги. Она мне сказала: «От нас, женщин, немногого хотят, поэтому мы — нищие!» Помнишь, Лида?
Но, как на
зло ему, дело тянулось долго: после допроса по одиночке свидетелей и эксперта и после всех, как обыкновенно, делаемых с значительным видом ненужных вопросов от товарища прокурора и защитников, председатель предложил присяжным осмотреть вещественные доказательства, состоящие из
огромных размеров, очевидно, надевавшегося на толстейший указательный палец кольца с розеткой из брильянтов и фильтра, в котором был исследован яд. Вещи эти были запечатаны, и на них были ярлычки.
И в нашей литературе указывали на то, что немцы обнаружили не только жестокость и волю к господству и насилие, но и чувство долга, патриотизм,
огромную самодисциплину, способность к самопожертвованию во имя государства, что само
зло делают они, оставаясь верными моральному категорическому императиву.
Я прижался в своем уголке, стараясь, чтобы он меня не заметил, но вместе что-то мешало мне выскользнуть из комнаты. Это был страх за отца: Дешерт был
огромный и
злой, а хромой отец казался слабым и беззащитным.
При сцеплении общем в этой
огромной машине надо начать с уменьшения
зла там [в России], тогда и здесь будет поселенец не тяжел для старожилов.
Немного далее большая площадь, на которой валяются какие-то
огромные брусья, пушечные станки, спящие солдаты; стоят лошади, повозки, зеленые орудия и ящики, пехотные кò
зла; двигаются солдаты, матросы, офицеры, женщины, дети, купцы; ездят телеги с сеном, с кулями и с бочками; кой-где проедет казак и офицер верхом, генерал на дрожках.
Братья застали офицера перед складным столом, на котором стоял стакан холодного чаю с папиросной
золой и поднос с водкой и крошками сухой икры и хлеба, в одной желтовато-грязной рубашке, считающего на больших счетах
огромную кипу ассигнаций.
— Ай,
злая собака! — убегая, крикнула девушка, и долго еще слышался ее взволнованный голос: — Мама, дети! Не ходите в сад: там собака!
Огромная!.. Злю-юу-щая!..
А какое
огромное количество
зла должно произойти, как оно и происходит, — от признания людьми за собой права предупреждать могущее случиться
зло.
Луна всходила
огромная, словно колесо; багровая и
злая, она поднималась над городом медленно и тоже изливала тяжкую духоту.
Ты молода летами и душою,
В
огромной книге жизни ты прочла
Один заглавный лист, и пред тобою
Открыто море счастия и
зла.
Плотно прижавшись друг к другу, мальчики с трепетом любопытства и странной, согревающей душу радостью входили в новый, волшебный мир, где
огромные,
злые чудовища погибали под могучими ударами храбрых рыцарей, где всё было величественно, красиво и чудесно и не было ничего похожего на эту серую, скучную жизнь.
Рядом с господом Саваофом стоит благообразный лев, по земле ползёт черепаха, идёт барсук, прыгает лягушка, а дерево познания добра и
зла украшено
огромными цветами, красными, как кровь.
Лунёв молча кивнул ей головой, отказывая в милостыне. По улице в жарком воздухе колебался шум трудового дня. Казалось, топится
огромная печь, трещат дрова, пожираемые огнём, и дышат знойным пламенем. Гремит железо — это едут ломовики: длинные полосы, свешиваясь с телег, задевают за камни мостовой, взвизгивают, как от боли, ревут, гудят. Точильщик точит ножи —
злой, шипящий звук режет воздух…
Первым делом шулера, которые повели умелую атаку — сначала проигрывая мелкие суммы, а потом выигрывая тысячи… Втравили в беговую охоту, он завел рысистую конюшню, но призов выигрывал мало…
Огромный дом у храма Христа Спасителя и другие дома отца были им спущены, векселя выкуплены за бесценок должниками, и в конце концов он трепался около ипподрома в довольно поношенном костюме, а потом смылся с горизонта, безумно и
зло разбросав миллион в самых последних притонах столицы.
Как бы то ни было, удавленник всё висел на чердаке, и как будто сам
злой дух осенил в эту ночь флигерь
огромным крылом, показав свою власть и ближе, чем когда-либо, став к этим людям.
На земле жилось нелегко, и поэтому я очень любил небо. Бывало, летом, ночами, я уходил в поле, ложился на землю вверх лицом, и казалось мне, что от каждой звезды до меня — до сердца моего — спускается золотой луч, связанный множеством их со вселенной, я плаваю вместе с землей между звезд, как между струн
огромной арфы, а тихий шум ночной жизни земли пел для меня песню о великом счастье жить. Эти благотворные часы слияния души с миром чудесно очищали сердце от
злых впечатлений будничного бытия.
И потому человек, понявший это, направив свою деятельность на причину
зла, на искоренение заблуждений в себе и других и посвятив на это свои силы, увидит перед собой такую
огромную и плодотворную деятельность, что никак не поймет даже, зачем ему для его деятельности выдумка о разбойнике.
Действительно, дело не более как пробный шар, как барометр общественного настроения, — это так; но
зло истории, по-моему, в том, что теперь
огромная масса молодежи лишена своего естественного и легально-гарантированного центра, каким был университет.
Ответственность за
зло возвышает, а не унижает тварный мир и человека, ибо приписывает ему
огромную силу свободы, способной восстать на Творца, отделиться от него и создать собственный безбожный мир, создать ад.
В революции высвобождается и обнаруживается
огромное, подавляющее количество
зла и злобы.
В дыры его грязной холщовой рубахи глядело бронзовое тело, лицо было почти черное от загара.
Огромный и оборванный, с обмотанною тряпками ногою, он блестел белками
злых глаз и исподлобья поглядывал вокруг. Парень подсел к нему с разговором. Мужик порывисто встал и, не отвечая, высунулся из окна.
В
огромном количестве рукописных и литографированных списков расходились его „Исповедь“, „В чем моя вера“, „Так что же нам делать?“ Всего важнее — собственное нравственное усовершенствование, отказ от пользования преимуществами нашего привилегированного положения, непротивление
злу насилием, отказ участвовать во всем, где применяется насилие.
Меня интересовали, главным образом, два пункта: влияние этого
огромного успеха на личную судьбу
Золя и тот предполагаемый плагиат, в котором упрекали его некоторые журналы, говоря, что он будто бы выкрал из какой-то книги все детали увриерской (рабочей (от фр. ouvrier) жизни Парижа, множество слов жаргона и даже несколько прозвищ действующих лиц.
На А. Доде масса публики и во Франции и у нас накинулись едва ли не больше, чем на
Золя, благодаря
огромному успеху его романа «Formont jeune et Risler aine» («Формон-младший и Рислер-старший» (фр.)).
И ребячески-суетною радостью загорелись настороженные глаза от похвал. Губы неудержимо закручивались в самодовольную улыбку, лицо сразу стало глупым. Я вглядывался, — мелкий, тщеславный человек, а глубоко внутри, там строго светится у него что-то большое, серьезное, широко живет собою — такое безучастное к тому, что скажут. Таинственная, завидно
огромная жизнь. Ужас мира и
зло, скука и пошлость — все перерабатывается и претворяется в красоту.
В этом роде вчера с насмешкой говорила мама и спрашивала с
злыми глазами (тогда она их выкатывает, и они у нее делаются
огромные), — спрашивала...
Огромное значение в оздоровлении русского народа и в освобождении его от
злого наваждения будет иметь начавшееся гонение на церковь.
Повсюду земства требуют больших сумм, администрация же считает их преувеличенными и излишними и или отказывает, или сбавляет их. Администрация жалуется на то, что земства увлекаются общим настроением и, не вникая в сущность дела, не мотивируя, пишут жалобные литературные описания нужды народной и требуют
огромные суммы, которые правительство не может дать и которые, если бы и были даны, принесли бы больше
зла, чем пользы.
Да, случай этот имел на меня
огромное, самое благодетельное влияние. На этом случае я первый раз почувствовал, первое — то, что каждое насилие для своего исполнения предполагает убийство или угрозу его и что поэтому всякое насилие неизбежно связано с убийством. Второе — то, что государственное устройство, немыслимое без убийств, несовместимо с христианством. И третье, что то, что у нас называется наукой, есть только такое же лживое оправдание существующего
зла, каким было прежде церковное учение.